И если ты тягаться вздумал с ветром,
Упрямой грудью бьёшь в его плечо — 
Мелькают спицы, стонут километры —
И ветер стонет, зол и приручён, —
Ты встроишься в пространство геометрий,
Рулём взрезая месиво сторон, —

И будешь знать, серьёзный и усталый,
Мчась низкой птицей в злую неудобь,
Что жизнь инверсит путь и интервалы.
Ты подлый ветер встреть и приспособь:
Ты крикни ветру: Эй! Толкаешь мало!
Он подтолкнёт — ты одолеешь топь.

Тебя вдруг бросит с борозды, как с мыса
Самоубийцу — от цепей летать,
И не подскажут, затолпившись, мысли,
Как по-иному всё переиграть.
Земля споткнулась, облака повисли,
Шагают муравьи: два, три, четыре, пять...

И надо встать. Но так чертовски больно.
И невозможно. И жуёшь песок.
Земля и небо. Мир неподконтролен.
Не примет слёзы, не поймёт упрёк.
Ты падал сам. И встанешь тоже сольно.
За шкирку сам себя. Ты встал. Ты смог.

Вот долгий холм, и сердце бьётся в глотке.
И как дышать, забыла, сдавшись, грудь,
А ты ещё примерно посерёдке,
А надо вверх — туда ведёт твой путь.
И ноги тянут, тянут на лебёдке.
Дави! Дави! Не много: по чуть-чуть.

И давишь. Метр, метр и метры.
Хватаешь ртом усталый запах трав.
И потихоньку копишь километры.
На миг вверху — и мчишь с холма стремглав.
И воет в волосах бедняга ветер,
Повержен и испуганно-пискляв.